Города в старину просыпались рано. На рассвете, а в осеннее и зимнее время и до света жителей будил колокольный звон, созывавший население в церкви к утреннему богослужению. Этим звоном начиналось каждое утро и затем он повторялся не раз в течение дня. Кроме многочисленных церковных праздников, общих для всего населения, справлялись еще приходские храмовые праздники, а их было столько же, сколько дней в году, даже более, потому что не было дня, к которому бы не приурочивалась память небесного покровителя той или иной приходской церкви. Сразу же со скрипом открывались городские ворота. Длинной вереницей двигались на рынки возы с хлебом, рыбой и другими товарами. На улицах раздавались возгласы квасников и сбитенщиков, вышедших продавать свои напитки. Внутри молчаливых домов пробуждалась жизнь, все приходило в движение, начиналась обычная домашняя суета. Улицы заполнялись жителями. Ремесленники направлялись в свои мастерские, купцы и мелкий торговый люд открывали свои лавки и принимались за торговлю.
В княжеские хоромы съезжались по своим служебным делам бояре в сопровождении слуг. На городской торговой площади - главной площади города - с раннего утра начиналось оживление. В базарные дни (обычно среда и пятница) она заполнялась особенно густой толпой продавцов и покупателей, холопов и просто праздных людей, пришедших посмотреть на суету и движение на большом рынке, узнать городские новости.
В полдень наступало время обеда. Толпа на площади редела. После обеда в трудовом дне наступал перерыв, отдых. В эти часы принято было ложиться спать - послеобеденный отдых был национальным обычаем, отступление от которого не проходило безнаказанно даже царю: известно, что Лжедмитрий I навлек на себя подозрение в нерусском происхождении и самозванстве, между прочим, тем, что после обеда не спал, а занимался делами. Затихало движение на улицах, замирала торговля и останавливались дела - купцы и их помощники-мальчики ложились спать перед лавками. Оживление наступало вновь через час-полтора по окончании послеобеденного сна.
Но вот день заканчивался. Постепенно стихал городской шум и вновь был слышен колокольный звон, созывающий людей на вечернее богослужение. Лавки закрывались - после начала вечернего богослужения работать уже было нельзя. Люди возвращались домой или шли в храм.
С наступлением темноты тяжелые городские ворота с лязгом и скрипом запирались - теперь ни в город, ни из города ни въехать, ни выехать до рассвета было нельзя. Улицы перегораживались решетками и надолбами, у которых вставала охрана - сторожа, набиравшиеся из посадских людей. Сторожа вооружались рогатинами, топорами и бердышами. Наступала тишина, которую нарушал лишь лай собак и постукивания в била сторожей и их оклики. В домах гасли последние огни, окна закрывались ставнями и закреплялись изнутри оконными заслонами. Теперь идти по улице разрешалось только с ручным фонарем, поскольку уличных фонарей не существовало, а все, что видел вокруг себя припозднившийся прохожий - это ряды сплошных высоких заборов с наглухо запертыми воротами, из-за которых доносился лай дворовых собак.
Кроме того, по фонарю "доброго человека", которому незачем было хорониться, видели, таким образом, издали и со всех сторон - караульные у ворот и решеток, объезжие головы, проверявшие службу караульщиков. Без фонаря пробирался только "тать в нощи", которого и надо было "имать". Помимо фонаря, неплохо было иметь в поздний час с собой охрану или оружие - кистень, топор или кинжал, чтобы не оказаться утром на погосте. Сторожа были обязаны задерживать подозрительных людей, появлявшихся ночью на улицах, и передавать их властям. "Кто в ночи поедет или пеш пойдет, - гласила инструкция, - тех людей расспрашивать, а расспрося провожать до тех мест, куды едет или идет". Именитых и почтенных горожан пропускали домой с их слугами, подозрительных или били и обирали, или отправляли в тюрьму, где их ожидало телесное наказание.
Иногда ночную тишину прорезал набатный звон колокола - над городом поднималось зарево пожара. Разбуженные посадские люди выбегали из домов, чтобы, согласно приказу городских властей, принять участие в тушении пожара. Но вот ночь уже на исходе. Ночная мгла вновь покидала улицы. Начинали гудеть колокола, призывая к ранней церковной службе, и наступало утро нового дня...